В России стартует реформа по утилизации мусора, но никто не знает, чем она обернется
В России ежегодно образуется около 70 млн тонн мусора, но куда он девается, никто не знает. Официально в стране на данный момент зарегистрировано чуть более 4 тыс. «объектов размещения отходов», но Минприроды сообщало о 110 тыс. мест их незаконного складирования. Между тем, на утилизацию мусора из бюджета выделяются гигантские суммы. «Профиль» попытался разобраться, как устроен этот бизнес и кто на нем зарабатывает.
С 2017 года в России, по замыслу властей, должна заработать новая отрасль промышленности – по обращению с твердыми коммунальными отходами (ТКО). Основы ее закладывались еще в советское время, и разработанные тогда технологии считались одними из самых передовых в мире, но после развала СССР ничего так сделано и не было. Если в Европе размещение отходов на полигонах – самый дорогой способ утилизации, то у нас, наоборот, самый выгодный. При этом страна продолжает обрастать мусором и приближается к коллапсу. Разработанная реформа призвана переломить эту ситуацию.
Правда, что из нее на деле выйдет, остается пока загадкой. Сами разработчики новой системы признают, что ее еще предстоит серьезно дорабатывать законодательно и нормативно, а эксперты отмечают, что так и не решен главный вопрос: в каком направлении двигаться в борьбе с растущим валом мусора – то ли сжигать его, то ли перерабатывать, то ли по-прежнему закапывать. Зато уже решен денежный вопрос. У бизнеса появится новая расходная статья под названием «экологические сборы», а население в квитанциях по ЖКХ будет оплачивать отдельную строку по вывозу ТКО. За право «освоения» этих средств уже началась борьба между разными ведомствами. И это помимо того, что из бюджета и так постоянно выделяются колоссальные суммы на вывоз и утилизацию отходов, распределение и расходование которых вызывает массу вопросов в плане коррупционной составляющей и откровенного воровства.
Дополняет картину грядущей неопределенности то, что с 1 июля вновь вводится система лицензирования по вывозу и утилизации ТКО, а получать эти лицензии пока никто торопится. В результате остается загадкой, кто и как будет вывозить мусор из российских городов и сел после этой даты, – делать без лицензии это будет уже незаконно, а разрешений почти ни у кого нет.
Уроки истории
«Проблема коммунальных отходов – это проблема возврата ресурсов в оборот экономики. Слишком много ценных ресурсов остается в мусоре, который выбрасывается на свалку в надежде на то, что природа справится с ним», – говорит директор Института экономики, энергетики и ЖКХ ВШЭ Виктор Колесник. По его словам, этой проблемой советские ученые озаботились еще в конце 50‑х, «когда в той же цивилизованной Европе, за исключением некоторых стран, подходы были дедовские: вывезли за околицу и выбросили». «В Советском Союзе стали рассматривать проблему именно с точки зрения возврата отходов в повторный оборот, – рассказывает эксперт. – Поэтому у нас была и отдельная отрасль вторсырья, разветвленная система. Сдавали макулатуру, бутылки, металлолом, в обмен можно было получать какие-то товары. Были разработаны технологии, в начале 60‑х в Москве, в Нагатино, появился первый огромный мусоросортировочный комплекс. Эти технологии купили европейские страны и стали их развивать».
«Сейчас в странах Европы экологические требования жесткие, и размещение отходов на полигоне оказалось самым дорогим способом утилизации, – говорит Колесник. – В результате переработка стала весьма доходным бизнесом, который оценивается в $100–120 млрд. В европейских странах перерабатывается до 40% отходов, а в Швеции – 96%. Соответственно, инвестиции в переработку достаточно предсказуемые и перспективные, потому что риски незначительные. А в нашей стране противоположная ситуация – в лучшем случае перерабатывается 5% мусора, а по Москве – в районе 1–1,5%.
Еще в советские времена ученые прогнозировали, что к 2000 году в России под полигоны бытовых отходов (попросту – свалки) будет занято порядка 400 тыс. га, а к 2050 году – свыше 3 млн гектаров. Они сильно ошиблись – уже на 2015 год полигоны заняли 4 млн гектаров. Это не считая несанкционированных свалок. Наша дорога к цивилизации оказалась выложена мусором».
Отходы и мусор – две большие разницы
«Неконтролируемый» и «криминализируемый» процесс – так назвал ситуацию с накоплением отходов в стране Владимир Путин во время своей апрельской «прямой линии». «Отходов у нас примерно 5,4 или 5,6 млрд тонн в год. Только половина из них утилизируется, а половина просто закапывается», – отметил он.
Количество отходов в 5,5 млрд тонн – цифра верная, отмечают эксперты, но далеко не все отходы – мусор. «К сожалению, президента не совсем верно информировали, – говорит координатор токсической программы Greenpeace России Алексей Киселев. – Да, в стране в год образуется 5 млрд тонн всех отходов. Самая большая отрасль промышленности, которая эти отходы производит, – горнодобывающая. Грубо говоря, это камни». Примерно половина этих камней уходит в строительство и формально считается переработкой.
Как пояснил научный руководитель Института экономики природопользования и экологической политики ВШЭ, первый зампредседателя научно-технического совета Технологической платформы «Технологии экологического развития» Александр Багин, сельское хозяйство, лесоводство и рыболовство образуют 43 млн т отходов в год, обрабатывающее производство – примерно 243 млн т, строительство – 17 млн, энергетика – 28 млн т, а добыча полезных ископаемых – 4807 млн.
«С одной стороны, это отходы, – говорит он. – Но с другой – это порода, которая ничем не загрязнена. Количество отходов, конечно, важно, но самое главное – их опасность. А эти отходы практически неопасны».
По отношению к общей массе отходов ТКО (ранее именовавшиеся как «твердые бытовые», ТБО) составляют всего 2–3% (около 70 млн тонн), но это и есть основная проблема, говорит Киселев, так как «они оказывают максимально негативное воздействие на всех, кто живет». «Если сосчитать весь мусор, сложить его в одно место, то получится гора высотой 2 км, – охарактеризовал размеры проблемы Виктор Колесник из ВШЭ. – Российская семья из четырех человек в городе выбрасывает порядка 1,5 т бытовых отходов в год. Это 100–200 кг пластмассы, 80–100 кг макулатуры, несколько тысяч стеклянных бутылок и банок, 4 кг ветоши (одежда, обувь), килограммы алюминиевой фольги, различных крышек и т. д.».
Считать не пересчитать
Сколько сейчас свалок в России – тайна сия велика есть. Официально ТКО должны размещаться только на объектах, включенных Росприроднадзором в Государственный реестр объектов размещения отходов (ГРОРО). На февраль 2015 года таковых было 4079 – всего 28% от всех ранее учтенных эксплуатируемых объектов. Реестр хотя и обновляется, но пока неполон. Считается, что легальных мусорных полигонов в стране 14 тыс. «Я бы сказал, что только 50%, а может, и меньше занесены в те самые реестры мест размещения отходов, – отметил Киселев. – Россия – страна с огромной площадью, но надо помнить, что свалки у нас размещаются не в Сибири, а рядом с городами».
Наиболее остро проблема стоит в Московском регионе, считают в «РТ-Инвест» («дочке» госкорпорации «Рос-тех»). Общий объем захоронения ТКО в Москве и области составляет 10 млн т (20% от всего мусора России). «При этом происходит резкое сокращение числа полигонов по захоронению ТКО в связи с экологическими требованиями, – сказали в компании. – Из 39 полигонов, существовавших в области на начало 2014 года, 24 подлежали закрытию, то есть 60% всех полигонов исчерпали ресурс. Сейчас на территории Московской области захоронение разрешено лишь на 14 полигонах, и ситуация близка к критической. При этом в соответствии с техническими стандартами захоранивается не более 40%, а большая часть попадает на несанкционированные свалки».
Нелегальные свалки подсчитать трудно, но все же и они поддаются оценке. «На сегодняшний день выявлено 110 тыс. мест незаконного складирования отходов, – говорил год назад глава Минприроды Сергей Донской. – Основная причина – отсутствие экономических стимулов для создания современных предприятий по переработке мусора и слабый государственный экологический контроль». Счетная палата, в свою очередь, говорила о 17 тыс. нелегальных свалок.
Новых земель под свалки почти не выделяют, заботясь об экологии, но это служит причиной размножения нелегальных. «У нас очень много городов, которые по тем или иным причинам не смогли свою свалочку в реестр внести, – говорит Киселев. – Представьте, что у условного мэра завтра город превратится в условный Неаполь или Бейрут. Что ему делать? И вот в лесочках, в овражках скапливается мусор. Все эти свалки уже никто не посчитает». А это загрязнение грунтовых вод, антисанитария, распространение инфекции, летние возгорания, говорит Киселев: «Их еще специально жгут, чтобы снизить объем и добывать драгоценные металлы. И вот запустили огонь, выжгли пластмассу, и все работяги этим подышали, жители подышали. Все это оседает в наших легких. Сначала мы свалку размещаем, а лет через 15 начинаем ее пить и ею дышать. А внутри образуется «свалочное тело». За 20 лет там накапливается мешанина материалов, веществ, реагентов и пр. Понятно, что там идут термические процессы, например, гниение с выделением тепла и парникового метана. Это большой неконтролируемый химический реактор».
Когда свалка ресурс выработала, начинается процесс ее рекультивации. Вернее, эта сложная инженерная работа должна проводиться, но так делают не всегда. – «Знаю только несколько объектов, которые более-менее адекватно рекультивированы – с закрытием грунта, высаживанием растительности, сначала травянистой, потом кустарниковой, потом древесной, – говорит Киселев. – Но куча свалок просто бросается, и что там происходит, куда этот газ и фильтрат уходит, сказать не сможет никто».
Мусорный бизнес
Скандальные расследования экологов и общественников о том, как избранные компании, связанные с региональными чиновниками, «осваивают» выделенные на утилизацию мусора бюджетные миллиарды, появляются регулярно. Однако до масштабных уголовных разоблачений дело еще никогда не доходило.
«Мы проводили сравнительный анализ и обнаружили интересную вещь, – рассказывает Колесник. – У нас порядка 1,5 тыс. некоммерческих саморегулируемых организаций (СРО), которые заявляют себя как переработчики отходов, но при этом число отходоперерабатывающих производств, зарегистрированных как объекты капстроительства, не превышает 200. Это свидетельствует о том, что многие работают, деликатно выражаясь, в тени. То производство, которое они используют, – в лучшем случае это сортировка. Ставится дешевый мусоросортировочный комплекс, чаще всего китайский, на котором отбираются ликвидные фракции – бумага, пластик, стекло. Эти операции осуществляются вручную, иногда на свалках бездомные этим занимаются, материалы сдаются за малую плату посредникам. А те уже формируют крупные партии, продавая их переработчикам, либо прессуют и укладывают на полигоне. Такой примитивный бизнес означает полную зависимость от выгодных тарифов и связей с муниципальным руководством, а не от продажи компонентов отходов как ценного сырья, как это происходит в тех же европейских странах».
Между субъектами рынка (управляющими компаниями, операторами полигонов, операторами по вывозу, владельцами перегрузочных станций) «сложилась совершенно хаотичная ситуация по распределению обязательств и ответственности», подтверждают в «РТ-Инвест». «Как показал наш анализ, сегодня почти треть игроков рынка являются недобросовестными участниками, а в крупных городах их доля может достигать 50%, – отметили в компании. – Так, большая часть компаний используется для минимизации налогов, сокрытия незаконных механизмов обращения с отходами – вывоз ТКО в неположенные места, минимизация объемов захоронения или, наоборот, их увеличение, в зависимости от использования «серых схем».
Как закалялась реформа
К 1 января 2017 года все субъекты РФ должны будут разработать схемы по обращению с отходами и выбрать на конкурсной основе единого регионального оператора. В квитанциях по оплате коммунальных услуг граждан появится новая расходная строка на утилизацию ТКО, а предприятия – производители и импортеры товаров будут уплачивать экологический сбор, ставки которого Минприроды опубликовало в середине апреля. Такова вкратце суть реформы мусороперерабатывающей отрасли, предусмотренной принятыми в 2014 году поправками в закон «Об отходах производства и потребления».
«Изменения эти назрели давно, но путем долгих согласований и компромиссов мы все-таки пробили поправки в законодательство, которые обеспечивают все условия, чтобы у нас появилась отрасль по переработке отходов», – рассказал руководитель пресс-службы Минприроды России Николай Гудков. «Новые нормы регулирования меняют абсолютно все – не только в части фразеологии, когда мы меняем словосочетание «твердые бытовые отходы» на «твердые коммунальные отходы». Мы задаем правила игры, создается новая отрасль, – говорит Колесник. – Это весьма привлекательно для бизнеса, потому что позволяет войти на очень раннем этапе развития этой отрасли. Мы предлагали изменение норм регулирования – перенесение полномочий с уровня муниципального самоуправления на уровень регионов. У муниципалитетов нет ни сил, ни ресурсов, ни норм контроля и регулирования, хотя они целиком и полностью несут ответственность за это».
Привлекать инвестиции в новую отрасль власти предполагают с помощью ставок экосбора. «Каждый производитель или импортер уплачивает соответствующую ставку на утилизацию, где заложены уже расходы на переработку и транспортирование продукции, – говорит Колесник. – Разработки экосборов велись весь прошлый год, в том числе с участием бизнеса – как товаропроизводителей, так и переработчиков отходов. Этапами формирования ставок для нас были объемы образующихся отходов, себестоимость обращения с отходами и удельные затраты, которые как раз необходимы для развития и внедрения новых мощностей для переработки товаров». Все товары были объединены в 36 групп, а в общей сложности в перечне несколько тысяч наименований.
Таким образом, у предприятий будет три варианта участия в отрасли. «Первый – фактическое финансирование работ по переработке, когда сами предприятия, импортеры и производители вкладываются в переработку шин, картона, бумаги, жестяных банок и так далее, – говорит Гудков. – Второй вариант – эти предприятия вносят экологический сбор в бюджет, откуда деньги переводятся операторам по целевому назначению – на строительство мощностей по переработке, раздельный сбор мусора и т. д. Третий вариант – ассоциация производителей и импортеров, чтобы вместе, в складчину, самостоятельно создавать перерабатывающие производства».
Тем не менее, по мнению Колесника, правовая база реформы проработана недостаточно, и еще требуется принятие порядка полутора десятков постановлений правительства. «Основная сложность заключается в изменении сферы регулирования, – отметил он. – Закон «Об основах регулирования тарифов коммунального комплекса» уже не подходит, необходима новая система тарифообразования. У нас появляется целая система тарифов. Самый главный и первый – это единый тариф на коммунальную услугу. Но этот тариф не включает в себя, к примеру, расходы на переработку отходов. Для этого необходимо принимать еще соответствующие тарифы на каждую операцию: переработку, сжигание, утилизацию, захоронение». В Минстрое «Профилю» подтвердили, что действительно при подготовке подзаконных актов «были выявлены внутренние противоречия в законе, в связи с чем появилась необходимость внести соответствующие редакционные правки».
Все на экосборы!
В Росприроднадзоре пояснили, что средства, полученные за счет экосборов, будут распределяться в виде субсидий субъектам РФ. Предусмотрено несколько целей: софинансирование региональных программ в области обращения с отходами; покрытие расходов на сбор, транспортировку, обработку, утилизацию отходов от использования товаров; покрытие дефицита средств, поступающих в счет оплаты населением услуг по обращению с твердыми коммунальными отходами; инженерные изыскания; подготовка проектной документации; строительство и оснащение таких объектов.
Но на что именно пойдут экосборы, кто станет их обладателем? По этому поводу уже развилась оживленная дискуссия. По мнению Колесника, самый серьезный недочет реформы в том, что «законодатель не ответил на самый главный вопрос: в чем заключается стратегия в отношении отходов?». «Мы перерабатываем отходы, сжигаем их, захораниваем? При этом появляется масса разночтений в подходах», – говорит эксперт.
Госкорпорация «Ростех» настаивает на сжигании мусора. «Столицы развитых государств сегодня выбирают термическую переработку не только как эффективный способ утилизации отходов, но и в качестве дополнительного источника тепловой и электрической энергии, – объяснили в «РТ-Инвест». – Многие европейские города и даже целые страны (например, Швейцария) достигли нулевого уровня захоронения отходов благодаря рециклингу и термической переработке. Альтернативного способа столь быстро (в течение 3–5 лет) избавиться от дальнейшего захоронения на полигонах в мире не существует». Один завод мощностью 700 тыс. тонн ТКО в год может вырабатывать до 70 МВт электричества или 200 МВт тепла, а объем захораниваемых отходов термическая обработка способна сократить в 10 раз. При этом в «РТ-Инвест» отметили, что это и исключительно экологичный способ: «Для сравнения: один завод по термической переработке отходов мощностью 700 тыс. т в год выделяет за весь период эксплуатации не более 1 г выбросов диксинов, в то время как один пожар на полигоне, на котором размещено столько же отходов, – 300–600 г».
«Чистота будет прекрасная, – признает Колесник. – Но есть ряд вопросов. Когда мы построим несколько сотен мусоросжигательных заводов, кто будет оплачивать логистику – доставку мусора из города N до мусорозавода? Автомобильные и железные дороги окажутся в коллапсе». Кроме того, по его мнению, полученная в результате сжигания электроэнергия окажется очень дорогой: «У нас и так энергоизбыточная страна, дело только в стоимости этой электроэнергии».
«Сжигание – экономически провальная вещь, абсурд, – согласен Алексей Киселев из Greenpeace. – Чтобы уничтожить тонну отходов, нужен газ или мазут, нужна дополнительная энергия, газоочистка, реагенты, контроль, люди. Все это сильно удорожает процесс. И с экологической точки зрения это процесс очень грязный. Представьте горящую свалку, которую закрыли условным куполом, приделали какие-то фильтры. Завод выбросы в атмосферу снижает за счет газоочистки, более высокой температуры, за счет контроля, но не настолько, чтобы это было безопасно. К тому же весьма высокие ставки экосбора у многих вызывают желание на этом деле поживиться и отобрать деньги у переработчиков. Второй раз уже пытаются протащить через Минэнерго некое постановление правительства, которое бы разрешило строительство мусоросжигательных заводов на деньги, которые будут получены от экосборов, то есть направить их не на переработку, а на сжигание. В постановлении также планируют прописать, что все участники оптового рынка мощностей будут обязаны покупать по специальному тарифу эту электроэнергию, а субъекты должны частично все это дело субсидировать. Получается, что у нас заберут экосбор, нам повысят цены на все, и фактически мы ничего не получим. Мало того, что не будет перерабатывающей индустрии, будет очередной виток роста цен – энергия эта дорогая, туда включается и инвестиционная составляющая, и возврат кредитов».
Наиболее оптимальной альтернативой сжиганию эксперты Greenpeace называют технологию по раздельному сбору разных видов мусора и их переработке. В пример Киселев приводит соседнюю Белоруссию: «Там уже почти 5 лет по указу президента подобный экосбор взимается. Эти деньги направляются исключительно на организацию сбора мусора и его переработку. Сейчас этих денег достаточно, чтобы обеспечить всю Беларусь раздельным сбором вторсырья (пластик, бутылки, бумага) и чтобы организовать места приема сложных отходов: электронных, батареек, опасного мусора. В Белоруссии сейчас контейнеры стоят везде, даже в магазинах. Причем это уже финансируется не из бюджета, а вносят производители и импортеры товаров. То есть вещь полезная, и если на эти деньги не будут накладывать лапу, то не вижу причин, почему эта система не заработала бы в России». Однако непонятно, кто готов был бы наладить такую систему в России, – никаких конкретных проектов на этот счет пока не предлагалось.
В любом случае, как полагает Колесник, первые выводы можно будет сделать к концу 2017 года: «В течение будущего года товаропроизводители и импортеры будут уплачивать эко-сбор, появятся дополнительные инвестиционные средства, на которые, возможно, будут создавать производства. Можно будет уже оценить, как мы движемся, насколько оказались готовы регионы, насколько они ответственно реализуют новые нормы». И можно лишь надеяться, что все это не обернется еще большим мусорным коллапсом.
Источник: www.profile.ru |
.gif)
