В 2010 г. бизнесмен Владислав Чарсов нашел инвестора из Германии, готового вложить 700 млн евро в переработку мусора в Екатеринбурге. Запустить завод немцы собирались в 2016 г. Но помешал случай.
Поначалу Владислав Чарсов искал деньги на другой проект — он собирался строить в Свердловской области сеть пансионатов для пожилых людей. Друзья из Москвы посоветовали ему обсудить эту тему с представителями немецкой инвестиционной компании Sen-Group, которые летом 2010 г. приезжали в Екатеринбург вместе с канцлером Германии Ангелой Меркель. На первой встрече немцы объяснили, что Sen-Group специализируется на крупных инфраструктурных проектах — их интересует, можно ли запустить под Екатеринбургом комбинат по переработке твердых бытовых отходов (ТБО). Г-н Чарсов знал эту сферу по работе в экологической организации «Подорожник», которой он руководил. По результатам одного из исследований, эксперты «Подорожника» нанесли на карту Свердловской области все легальные и нелегальные свалки мусора.
Обсудив детали, Владислав Чарсов и немецкие бизнесмены решили строить завод, а к вопросу о пансионатах вернуться позже.
Бизнес-идея
Главным источником доходов, гарантировавшим возврат инвестиций, было производство электроэнергии за счет сжигания непереработанной части мусора — так называемых «хвостов». Немцы предлагали утилизировать бытовой мусор, который производит Екатеринбург и города-спутники — 1,2-1,3 млн т в год. Типовой проект включал сортировку ТБО, предприятие, генерирующее электроэнергию и вспомогательные производства для выпуска потребительских товаров (в том числе тепличных овощей, которые отапливались выделяемым теплом). Все технологии, связанные с электричеством, овощами и переработкой вторсырья, были немецкими.
При ежегодном объеме ТБО 1,2 млн т предприятие могло генерировать 50-80 МВт электроэнергии (для сравнения: в 2008 г. Екатеринбург потреблял за год 1 000 МВт, а в 2010 г. — 1 300 МВт).
Расчетливые немцы опасались, впрочем, что с поставкой отходов могут возникнуть перебои, и предложили использовать резервное топливо — торф. При подпитке электростанции торфом ее мощность увеличивалась до 200 МВт. Полученную электроэнергию инвесторы собирались продавать местной энергосбытовой компании. А выделяемое при этом тепло — использовать для обогрева специально построенных теплиц. В 2012 г. энергетики могли заплатить 950 руб. за один мегаватт-час, а в 2015 г. (по прогнозу) — 1 296 руб. Исходя из этих цифр, весь проект окупался за семь-девять лет. За счет дополнительной переработки мусора (пластик, бумага, стекло) в потребительские товары и производства овощей в теплицах срок окупаемости сокращался. 6% окончательных отходов инвесторы планировали использовать как добавку в бетон при производстве 10-метровых автодорожных плит. Тогда производство получалось безотходным на 100%.
На бесплатном сырье
Первым делом инвесторы посчитали, сколько денег собирают полигоны Свердловской области, принимая мусор по существующим расценкам, если не учитывать специфические отходы категории «Г» (медицинские, фармацевтические, химпрепараты и проч.). По тарифам ЕМУП «Специальная автобаза» выходило от 160 до 200 руб. за тонну. В сравнении с выручкой, заложенной в бизнес-план, сумма получалась несущественной. Поэтому денег за утилизацию решили не брать. Поставщикам это было выгодно — за счет экономии они могли возить прессованный мусор за 80-100 км.
Предложение инвестора, которое озвучил г-н Чарсов, заинтересовало четырнадцать перевозчиков мусора из «Уральской ассоциации экологически ответственных предприятий», на долю которых приходится сбор и вывоз 85% ТБО Свердловской области. Владислав Чарсов: «С другой стороны, бесплатная утилизация могла подвигнуть к сотрудничеству и не вполне добросовестные предприятия, которые раньше просто выбрасывали отходы в лесу или на несанкционированные свалки. Делая карту свалок, я убедился, что это реальная проблема, у которой тогда не было понятного решения».
За бытовые отходы, разделенные на фракции (бумага, стекло, пластик), новое предприятие платило бы не меньше, чем другие потребители вторсырья, и чиновники из городской администрации обещали направить на будущий комплекс мусорные потоки с полигонов Северный и Широкореченский. С запуском завода поставщики макулатуры, которые возят ее на переработку в Пермский край, могли продавать сырье на месте — концепция предусматривала производство картона и упаковочной бумаги.
Немцев убедили, что перебоев с ТБО не будет.
Каждый год — по миллиону тонн торфа
Гарантией вложенных средств для инвестора была электроэнергия — ее производство и продажа. Дополнительным плюсом стала дислокация завода в энергодефицитном районе.
Владислав Чарсов:
«Ничего принципиально нового в такой схеме не было. СУГРЭСом владеют итальянцы, которые производят энергию здесь, а продают в Италии на открытом рынке. Представителям Sen-Group требовалась гарантия, что они смогут подключиться к энергосистеме и продавать электричество местному оператору, держа в запасе возможность поставки для немецкой Е.ОN (крупнейшая энергетическая компания Германии — Прим. ред.)».
Переговоры вели с «Екатеринбургэнергосбытом», который согласился покупать оптом электроэнергию — при условии, что новое генерирующее предприятие ТЭС построит и запустит инфраструктуру для подключения к сетям. В согласованном обеими сторонами документе появилась резолюция: имеется техническая возможность подключить к сетям ОАО «МРСК Урала» планируемую ТЭС, которая будет работать параллельно с энергосистемой.
Оставалось определить, можно ли увеличить генерирующую мощность с 80 до 200 МВт за счет сжигания торфа, который добывается в поселке Басьяновский под Верхней Салдой. При советской власти торфоразработки были планово-убыточными. Когда госдотации кончились, Качканарская ТЭЦ, основной потребитель торфа, перешла на газ. К 2010 г., когда немцы обратили внимание на Басьяновский поселок, добычей торфа занималось всего 80 человек. Чтобы довести выработку до необходимого миллиона тонн в год, в предприятие, принадлежащее частным владельцам, пришлось бы вложить около 50 млн евро. И создать 250 рабочих мест. Эксперты Sen-Group посчитали, что затраты себя окупят.
Инвесторы учитывали все — характеристики торфа, технологию его зимней добычи, местоположение линии разгрузки, пропускную способность железной дороги, конструктивные особенности вагонов-думпкаров. Для доставки торфа не хватало еще железнодорожной ветки длиной около 1,5 км, которая соединила бы площадку мусороперерабатывающего комбината с магистралью (один километр путей стоит около 10 млн руб.). Препятствий к этому никто не чинил.
За разрешением РЖД на перевозку торфа в необходимом объеме пришлось ехать в Москву. При согласовании подсчитали, что для транспортировки топлива понадобится шесть вертушек с думпкарами (седьмая оставалась в резерве).
При такой организации работ завод уже не зависел от ритмичности поставок ТБО.
Зона с огурцами и помидорами
Прежде чем получать разрешения, проектировать и строить мусоросжигающий завод, предстояло найти площадку. По российским законам, сжигание мусора относится к первому классу вредности, для которого предусмотрена самая большая санитарно-защитная зона в 1 000 м.
По словам Владислава Чарсова, он специально ездил в Германию, чтобы разобраться с технологией утилизации ТБО, предложенной инвестором.
«В Германии мусоросжигательные заводы, работающие по такому же принципу, располагаются в 50 м от жилых домов, потому что многоступенчатая очистка продуктов сгорания делает выбросы практически безвредными», — говорит он.
Система фильтрации выбросов, позволявшая минимизировать экологический ущерб, стоила 90 млн евро — почти 25% от инвестиций в генерирующее предприятие. Немцы рассчитывали, что все контрольные замеры в первый год работы завода покажут минимум вредных примесей. Тогда, по российским законам, санитарную зону можно было бы уменьшить до 50 м — требовалось лишь распоряжение главного санврача России. Однако подобных предприятий в стране еще не было, и начинать приходилось с защитной зоны в один километр.
В этом была главная трудность — большую часть земли в пределах ЕКАД к тому времени разобрали под коттеджные поселки, дачи и садовые товарищества. Промышленное предприятие с радиусом санитарной зоны 1 км между ними не встраивалось. В 2008 г. подходящее место уже искали специалисты Группы Синара — она собиралась в партнерстве с муниципалитетом к 2010 г. построить четыре сортировочных завода и два перерабатывающих. Но проект остался на бумаге.
Г-н Чарсов нашел землю внутри южного обхода ЕКАД, в месте, которое устраивало поставщиков ТБО. Санитарно-защитная зона приходилась на категорию сельхозназначения, что позволяло использовать эту территорию (50 га) под теплицы, отапливаемые попутным теплом мусоросжигательного завода. По расчетам выходило, что теплицы, где инвестор хотел выращивать огурцы и помидоры, обойдутся по 3 млн евро за гектар. Итого — 150 млн евро.
Как получить у западного банка 700 млн евро
У мусороперерабатывающих заводов длинный срок окупаемости — это объясняет, почему в России их не строят, считает Владислав Чарсов. Проект Sen-Group финансировали немецкие банки — благодаря деньгам, которые они дают под сложные инфраструктурные проекты, промышленники из Германии продвигают за рубежом свои технологии и оборудование. Банкирам остается оценить риски, связанные с адаптацией бизнес-проекта для России. В данном случае речь шла о сотнях миллионов евро.
Немецкие банки соглашались их выделить при условии, что коммерческие риски будет страховать международная компания Euler Hermes (специализируется на проектах, связанных с экспортными кредитами). Страховщик, в свою очередь, ориентировался на выводы аудиторов PricewaterhouseCoopers. Когда все заинтересованные лица решили, что мусороперерабатывающий комбинат под Екатеринбургом можно строить (есть письменные гарантии на поставку ТБО и продажу электроэнергии и подходящий земельный участок), немецкая сторона выбрала партнера в России. Им стал «ВТБ-Капитал», с которым согласовали схему финансирования проекта под залог нового бизнеса. Создавалось предприятие, сразу готовое к IPO.
Владислав Чарсов:
Была еще одна сложность: распоряжаться немецкими деньгами должен был немец. Мы открыли фирму, где представитель Sen-Group был собственником, но назначить его генеральным директором не смогли. По закону, руководителем может быть только иностранец, получивший в миграционной службе разрешение на работу. А ФМС принимает заявки раз в год, причем от уже работающих предприятий. Наше не успело начать — и мы не могли назначить руководителя и открыть счет. Пришлось регистрировать другое ОАО, уже с российским владельцем, и через Москву делать немцу разрешение на работу как высококвалифицированному специалисту. Одновременно пришлось регистрировать проспект эмиссии ценных бумаг ФСФР. Мы потратили кучу времени и денег».
Затем новая компания выбрала местную инжиниринговую фирму — «Инженерный центр энергетики Урала», которая могла адаптировать немецкий проект мусоросжигательного завода к российским условиям, а затем — пройти экспертизы, получить разрешение на строительство и возвести объект к оговоренному сроку. Немецких финансистов, российский банк и уральских энергетиков устроили компетенции и референции ИЦЭУ по договору EPCM (engineering, procurement, construction management — управление инжинирингом, поставками, строительством — Прим. ред.). На подготовку отвели год, и еще два — на строительство. К лету 2013 г. оставалось заплатить проектировщикам аванс — 30% стоимости их работы — и дать старт инвестпроекту. К этому времени немцы потратили на подготовительные работы чуть более 500 тыс. евро. Проектные работы по техзаданию инженеров из Германии обошлись бы компании в 17 млн евро. Публично объявить о своих планах инвесторы собирались после того как получат разрешение на строительство. Всех российских партнеров они об этом предупредили.
И тут появились японцы
Весной 2013 г., как раз когда немцы собрались заплатить российским проектировщикам, губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев подписал протокол о намерениях с Казуаки Кимурой, президентом японского холдинга Mitsubishi Heavy Industries Environmental & Chemical Engineering Co. Ltd. Японцы пообещали открыть в ОЭЗ «Титановая долина» предприятие, которое будет проектировать мусоросжигающие заводы и производить для них оборудование. Финансировать хотели за счет компании Mitsubishi, российской фирмы «Машпром» (партнер Mitsubishi в этом проекте) и гранта, который выдаст японская госструктура, поддерживающая бизнес соотечественников за границей. По словам Артемия Кызласова, гендиректора ОЭЗ «Титановая долина», пока неизвестно, кто будет покупать у японцев их заводы — Федерация, регион или муниципалитеты. Первое такое предприятие, необходимое Mitsubishi Heavy Industries, чтобы протестировать местный рынок ТБО, японцы хотели бы построить в Екатеринбурге или в Нижнем Тагиле. Сейчас они подбирают площадки. Стоимость предприятия — около 120 млн евро.
Владислав Чарсов:
«Узнав о конкурентах из Японии, подписавших соглашение с губернатором, немцы сказали, что останавливают проект в Свердловской области и будут наблюдать, чем закончится урало-японское сотрудничество. А сами ушли работать в Подмосковье, где им предложили хорошие условия в части снабжения сети мусоросжигающих заводов торфом, от которого после крупных пожаров 2010 г. государство решило избавиться».
Так кончился проект, который при других обстоятельствах инвесторы довели бы до конца. За три года Sen-Group выполнила подготовительные работы, оставалась практическая часть, этапы которой были расписаны по дням, — немцы привыкли, что деньги должны работать. Все планы и графики остались в папке у г-на Чарсова, который пока не хочет возвращаться к переработке мусора. На участке земли, пока не освоенном, он намерен построить нефтебазу. Или еще что-нибудь.
Источник: ekb.dk.ru |
.gif)
