"Пока дышится."

Министр природных ресурсов Юрий Трутнев, ссылаясь на мнение экспертов, сделал спорное заявление о том, что сжигание мусора наносит природе меньший вред, чем захоронение. У сторонников строительства мусоросжигательных заводов (МСЗ) появился еще один влиятельный покровитель. Для Петербурга эта тема очень актуальна. Разговоры о том, что Смольный собирается построить в окрестностях Петербурга мусоросжигательные заводы, звучат на протяжении уже нескольких лет. Глашатаем этих планов стал начальник отдела по обращению с отходами Жилищного комитета Александр Агуренков. Именно из его уст журналисты неоднократно слышали о планируемом запуске сначала двух, а затем четырех мусоросжигательных установок. Назывались возможные места их дислокации – Янино, Новоселки, Волхонка и Мга.

Последний раз Агуренков поднимал эту тему в прошлом году. Он не высказывал предположений, а говорил конкретно, как о принятом решении, которое изменению и обжалованию не подлежит. Называл даже сроки – до 2011 года. Затем Александр Агуренков смолк. Зато совсем недавно горожан взбудоражили сообщения СМИ о том, что шведская инвестиционная компания и арабский строительный консорциум направили в городское правительство предложение о строительстве МСЗ не где-нибудь, а на Охте. Жители Красногвардейского района провели у Смольного одиночные пикеты. Хотя это проблема не одного района, а всего города. Если «сжигалки» в итоге построят, неважно даже где, то мало не покажется никому. Мусорный дым начнет проникать в легкие петербуржцев невзирая на чины и звания.


Опасения

О МСЗ 35−летняя жительница Невского района Марина, по образованию педагог, по роду занятий домохозяйка, узнала из интернета. На сайте российского отделения «Гринписа» она обнаружила интерактивную карту воздействия мусоросжигательных заводов. Судя по ней, Маринин дом на улице Коллонтай может оказаться в зоне диоксинового загрязнения от предполагаемого МСЗ в Янино. «Страшное дело, – ужасается она. – Диоксины – токсичные вещества, образующиеся в процессе горения. Они подавляют иммунную систему, вызывают глубокие нарушения практически во всех обменных процессах и приводят к так называемому химическому СПИДу. Диоксины с молоком матери могут передаваться грудным детям». Последний момент для Марины особенно важен: они с мужем всерьез подумывают завести второго ребенка.

«А еще от мусорного дыма возрастает риск онкологических заболеваний, – добавляет она. – Это уже давно подтверждено многочисленными исследованиями. Во всем мире об этом знают, только до нас никак дойти не может». Здесь Марина не права. До нее самой, ее близких и знакомых уже дошло – экологи своего добились. Что касается сторонников МСЗ (а такие есть среди городского и уже федерального правительства, а также среди специалистов), то у них своя логика и свои аргументы.

Один из главных аргументов в пользу мусоросжигательных технологий звучит так: городские свалки, полигоны уже переполнены, и если не предпринимать активных действий, то наступит настоящий мусорный коллапс. Прямо как недавно в Неаполе, который из цветущего города превратился в помойку. А МСЗ позволяют разобраться с твердыми бытовыми отходами (ТБО) в режиме кавалерийской атаки – максимально быстро и эффективно. Другой аргумент: мусор – это топливо, которое можно успешно использовать для производства тепла и энергии. Третий: мусоросжигательные технологии давно применяются в Европе и США.

Что касается диоксинов и прочих опасных для жизни и здоровья продуктов горения, то эта проблема легко решается с помощью фильтров. В Европе так и делают. В Вене, например, МСЗ располагается в центре города. Риск загрязнения окружающей среды и легких горожан снизят и цеха по сортировке мусора, которые планируется построить при МСЗ. Там весь пластик и прочие источники диоксинов будут тщательным образом отбираться и отправляться на переработку.

Аргументы против МСЗ звучат весомее. Во-первых, ситуация с полигонами выглядит не так катастрофично, как ее малюют. «Почти все расположенные на территории Ленобласти полигоны имеют еще как минимум пятнадцатилетний ресурс работы при такой же загрузке, – говорит председатель петербургского отделения Международного Зеленого креста Юрий Шевчук. – Имеются у них и возможности для увеличения территории. Так что в ближайшие 15−20 лет город и прилегающие к нему районы области не будут испытывать недостатка в площадях для захоронения мусора».

Одним словом, необходимость кавалерийской атаки на мусор обусловлена лишь тем, что кто-то очень сильно рвется в бой. Но даже если ситуация действительно катастрофична, строительство МСЗ не спасет, а только отсрочит мусорный коллапс. «Сжигание позволяет уничтожить только 40−50% ТБО, остальное превращается в золу, – рассказывает директор департамента „ЛИТОС ЭКО“ НТЦ „Технологии XXI века“ Елена Щербакова. – Большой опасности она не представляет, но ее тоже нужно захоранивать. А еще остаются фильтры, на которых оседает, по разным оценкам, от 5 до 10% вредных веществ, и это уже вещества первого уровня опасности. Просто так их где-то закопать нельзя».

Во-вторых, использовать МСЗ для производства энергии – все равно что топить печку банкнотами. «Абсолютно невыгодно, – уверен заместитель генерального директора компании „Опытный завод механизированной переработки бытовых отходов“ Михаил Федашко. – Стоимость у „мусорной энергии“ получается просто колоссальная. От самого некачественного торфа и то выгоды больше». «Это очень затратный вариант утилизации отходов, – добавляет Елена Щербакова. – Сам по себе мусор только тлеет. Для его сжигания требуется газ».

В-третьих, по словам заместителя председателя комиссии по здравоохранению и экологии Законодательного собрания Петербурга Сергея Соловьева, на Европу кивать нечего. Там от мусоросжигательных технологий постепенно отказываются. В Европе и США давно поняли, что это невыгодно и вредно.

Если же говорить об экологической безопасности, которую гарантируют сторонники МСЗ, то здесь возникает чисто житейское соображение о том, что у нас все будет реализовано не как лучше, а как всегда. Откровенно говоря, с трудом верится, что те же фильтры будут регулярно меняться и захораниваться с соблюдением всех существующих норм, а не в кустах. Заверения о тщательной сортировке тоже звучат неубедительно. Итак, аргументы за МСЗ не выдерживают критики. Почему же все-таки городские власти приняли решение об их строительстве?


Не построят

Начальник управления по работе с отходами Жилищного комитета Всеволод Хмыров реагирует на вопрос о планах городского правительства по строительству МСЗ очень эмоционально: «Где это озвучено? Кем озвучено? Это все кухонные разговоры. У меня такой информации нет». Приходится сослаться на Александра Агуренкова. «Подобные заявления – не решение правительства», – заявляет по этому поводу Хмыров. По его словам, существует разработанная Академией наук Концепция по обращению с отходами в Санкт-Петербурге на 2006−2014 годы, и единственное, что там правительство одобряет, так это индустриальная обработка отходов. Комментировать высказывания подчиненного Всеволод Хмыров отказывается.

Действительно, помимо Агуренкова никто никаких официальных заявлений на эту тему не делал. «На моей памяти эти разговоры ведутся уже лет десять, – говорит Михаил Федашко. – Разные сценарии озвучивались, и уже непонятно, где правда, где вымысел». Точные источники он назвать не может. Неизвестны они и Сергею Соловьеву. «Строительство нескольких МСЗ действительно предполагалось, – рассказывает Соловьев, – эта информация поступала от Жилищного комитета, но кто лоббирует эту идею, я так и не понял». В «Гринписе» тоже разводят руками. «История темная и непонятная, – говорит руководитель проекта по эффективному использованию ресурсов Игорь Бабанин. – С 2002 года сообщения на эту тему появлялись неоднократно». А что касается последних сообщений о строительстве МСЗ на Охте, то, по словам Бабанина, они вызывают лишь недоумение. «Все это напоминает какой-то черный пиар, – считает Бабанин. – Неясно только, кому он нужен и зачем».

Впрочем, один официальный, правда, опять же официально не озвученный документ имеется. Речь идет об оказавшемся в распоряжении «Гринписа» протоколе совещания с участием губернатора, состоявшегося в феврале 2008 года. Помимо Валентины Матвиенко на нем присутствовали вице-губернаторы Михаил Осеевский, Александр Полукеев, председатель Комитета по тарифам Олег Тришкин и председатель Жилищного комитета Юнис Лукманов. Одним из решений в протоколе значится «признать целесообразным строительство за счет средств бюджета Санкт-Петербурга двух мусоросжигающих заводов». Вот он, момент истины, вот что можно предъявить! Но стоп – целесообразным можно признать и строительство космодрома в Пулково, только не факт, что он когда-либо будет построен. Признание целесообразности можно назвать волей к решению, но никак не самим решением.

Без Агуренкова все и вправду сводится к уровню кухонных разговоров и пустопорожнего блогерства. Выходит, все озабоченные мусоросжигательной проблемой граждане, включая экологов и депутатов, могут расслабиться, а домохозяйка Марина – со спокойной душой и чистыми легкими рожать второго ребенка? Но Всеволод Хмыров успокаивать общественность не спешит. Прямого ответа на прямой вопрос, будут строиться в окрестностях Петербурга МСЗ или нет, он не дает. Хмыров горячится и называет подобные вопросы абсурдными и некорректными, предлагает поговорить о существующих технологиях обработки отходов, а для начала – ознакомиться с упомянутой концепцией.

В общем и целом смысл речи чиновника можно свести к следующему. После разработки концепции принят план мероприятий по обращению с отходами, и этот план подлежит непременной актуализации. Что в нем появится после этого, говорить рано. С многочисленными оговорками Всеволод Хмыров допускает, что, возможно, некая термическая обработка мусора применяться все-таки будет. Но если и будет, то только после конкурса, на котором различным компаниям предстоит доказать, что их технологии не окажут негативного влияния на окружающую среду и не ударят по бюджетному карману.

И федеральные, и региональные чиновники постепенно учатся правильно (в своем понимании, естественно) общаться с народом и со СМИ. Они постепенно постигают азы лукавого языка пиарщиков, в котором нет черного и белого, а правят полутона. В таком ракурсе Александр Агуренков, которого можно отнести к старой чиновничьей школе, представляется человеком, который просто сказал то, что есть. Назвал черное черным, а белое – белым. Озвучил то, что давно обсуждалось в кабинетах власти, к чему уже имеется зафиксированная в смольнинском протоколе воля.

В результате Агуренков сделал резкое движение, которое всех напугало. А делать его не стоило. Стоило прибегнуть к более мягким формулировкам, облечь неприглядное содержание в нейтральную форму. Концепция по обращению с отходами предполагает строительство двух мусороперерабатывающих предприятий. С чем ассоциируется словосочетание «мусоросжигательный завод»? С трубами, вонью, диоксинами и прочими малоприятными вещами. А с чем ассоциируется мусороперерабатывающее предприятие? Таким образом, нежелание Всеволода Хмырова отвечать на прямой вопрос выглядит как попытка сгладить последствия проявленной Агуренковым «безответственности».

Благодаря подобным прикрытиям и мягким формулировкам и может получиться так, что МСЗ построят, но горожане об этом не узнают. Что это у вас там так дымит? А это мусор у нас там перерабатывается. Индустриальным способом.

Такая «конспирационная» теория выглядит соблазнительно. Городское правительство вынашивает тайные замыслы, а народу рассказывают сказки про индустриальные способы, концепции, актуализации и конкурсы. А еще она выглядит вполне традиционно: только ленивый не обвинит чиновников в произволе, коррупции и прочих властных грехах. На самом же деле истина, скорее всего, где-то посередине – между «не построят» и «никто не узнает». Скорее всего, она звучит так: МСЗ пока не построят, потому что сами не знают, что, как и на какие деньги делать. «Ближайшие пять лет мусоросжигательные заводы у нас точно строить не будут», – уверен Сергей Соловьев. По его словам, помог кризис: инвесторы ушли, в бюджете денег нет. Поэтому, считает Соловьев, можно подойти к этой проблеме более спокойно и взвешенно, организовать общественные слушания, круглые столы, привлечь к обсуждению специалистов.

Но кризис не вечен. Инвесторы могут вернуться. Законодатели в ситуации «продавливания» исполнительной властью какой-либо инвестиционной темы практически бессильны. «Теоретически депутаты могут выступить против строительства мусоросжигающих заводов, но в том, что это будет осуществлено на практике, сомневаюсь», – признается Соловьев. Для сомнения есть серьезный повод – баланс политических сил в Законодательном собрании с перевесом в сторону «Единой России». Вдобавок еще Юрий Трутнев свое «федеральное» слово сказал. Теперь у сторонников МСЗ есть на чей авторитет ссылаться.

На кого же надеяться? Как ни странно прозвучит в свете всего вышесказанного, на Всеволода Хмырова. Так, во всяком случае, считает Игорь Бабанин. «Всеволод Хмыров вроде против МСЗ, – говорит Бабанин. – По крайней мере его высказывания внушают надежду». А Сергей Соловьев видит надежду в планах создания на базе возглавляемого Хмыровым управления самостоятельного комитета – возможно, это что-то изменит.

Впрочем, все это гадания на кофейной гуще, очередные версии и предположения. Прояснит ситуацию, надо думать, готовящийся конкурс на реконструкцию неэффективно работающих заводов по механической переработке отходов. Его планируется провести в конце 2009 года. Если победит компания, предлагающая мусоросжигательную технологию, значит, учитывая все минусы мусоросжигания и житейские соображения, кому-то удалось пролоббировать свои интересы. Если же победит комплексный подход… Впрочем, это еще ничего не значит. Как уже говорилось, за столь обтекаемой формулировкой может скрываться что угодно, в том числе и МСЗ. Но в этом случае остается проблеск надежды, что МСЗ за ней не скрывается.