Тема утилизации бытовых отходов особенно касается жителей крупных агломераций. К примеру, в Подмосковье самыми высокими ландшафтными точками давно являются полигоны ТБО, больше напоминающие уже даже не холмы, а горы. Видеть их можно в Воскресенском районе, на МКАД близ Долгопрудного или в широко известном, после последней «прямой линии» президента, районе Кучино, и во многих других местах. Что делать с твердыми бытовыми отходами в нынешней ситуации, «ФедералПресс» попросил рассказать заместителя министра промышленности и торговли РФ Виктора Евтухова.
– Виктор Леонидович, наши мусорные горы активно прирастают, и в эту тему уже вмешался даже президент. Тем временем на Западе твердые бытовые отходы утилизируются примерно на 80-90 процентов. У нас эта цифра гораздо меньше. Есть ли какой-то план мероприятий, чтобы нашу цифру приблизить к более приемлемой величине? Ведь потоки отходов не ослабевают.
– Начнем с законодательства. Основная цель регулирующего эту сферу федерального закона ФЗ-89 – это утилизация отходов. Что такое утилизация? Многие путают понятие, считая утилизацией захоронение. На самом деле утилизация – это переработка и вовлечение во вторичный оборот фракций, образующихся в процессе сортировки отходов на пути от точки сбора до захоронения. И здесь основная задача – минимизация захоронения отходов. На современной сортировке можно отсортировать примерно 30 процентов от общей массы отходов. До 40 процентов – на суперсовременных установках, которые есть, к примеру, в Костроме и Саратове. В России в основном стоят полуавтоматические сортировки с значимой долей ручного труда. В основном сортируют такие полезные фракции как пластик, металл, макулатура, деревянные фрагменты. Есть предприятия, к примеру в Перми, которые специализируются на утилизации бытовой техники. В отходах много органики, так как, в основном, у нас нет раздельного сбора. Когда остатки пищевых продуктов попадает в отходы, часть из них портится. Было бы здорово, если бы мы смогли ввести раздельный сбор хотя бы на пищевые отходы и другой фракцией все остальные. Хоть и не как в иных странах, где есть пять-шесть бачков, но уже стало бы шагом вперед.
– А когда это может произойти?
– По закону этим будут заниматься региональные операторы отходов в 2019 году, но уже сейчас есть регионы, где планируется с опережением ввести раздельный сбор. Операторам, вероятно, придется вводить какие-то экономические стимулы для раздельного сбора.
– Для этого, вероятно, надо будет что-то поменять в голове у людей?
– И поменять в законе. Что получаем после сортировки отходов? Фракции, которые должны перерабатываться как вторичные материальные ресурсы. А что это такое с точки зрения закона, пока непонятно. Наше ведомство сейчас пишет закон о вторичных материальных ресурсах, потому что у нас такого понятия нет. Для кого-то это отходы, а для кого-то – ценный продукт для переработки. У нас же нормативно пока все отходы остаются отходами, что влечет дополнительную финансовую нагрузку на предприятия. То есть, очень важно разобраться с правовой терминологией.
– Каков дальнейший путь отходов?
– За рубежом уже давно из отходов создаются такие монопродукты: дорожная плитка, поребрики, то есть различные изделия для благоустройства. Мы пока вначале пути, но уже есть подобные предприятия. К примеру, перерабатывают пластиковые бутылки и изготавливают текстиль для дорожных покрытий. Очень важно создавать технопарки, где параллельно будет идти сортировка и тут же переработка. Почему говорят, что на Западе перерабатывают 80 процентов? Не факт, что они выбирают именно восемьдесят, но они из части отходов делают компост, который потом идет на рекультивацию полигонов ТБО. А что остается «на хвосте», они используют как топливо. В части отходов они стремятся к нулю с точки зрения захоронений, хотя захоронения у них все равно есть, так как после сжигания остаются золошлаки в объеме от 5 до 30 процентов в зависимости от используемой технологии. И есть несжигаемые отходы, которые все равно приходится захоранивать.
– А какие технологии сжигания наиболее передовые?
– В основном японские и швейцарские. Очень хороший опыт именно у Японии. Там была грандиозная проблема отходов, куда более тяжелая чем у нас, в том числе и из-за малости территории. При том, что население там 120 миллионов человек и масса крупных агломераций. В Японии я видел фильм, что еще 40 лет назад Токио утопал в мусоре, стоял жуткий смог от сжигаемых отходов, белая одежда жителей обильно покрывалась мухами и казалась рисунком в «черный горошек». Они решили проблему, построив на территории Токио 20 мусоросжигательных заводов. Это вопросы к тому – насколько они вредны или нет. Сейчас в Московской области и Татарстане будут применяться абсолютно безопасные японские технологии сжигания. Разумеется, это не будет 20 заводов производительностью 100 тысяч тонн как в Токио, а будет два завода производительностью 800 тысяч тонн. Такие технологии важны там, где нет мест под новые полигоны ТБО. Это касается не только двух названных субъектов, но к, к примеру, Крыма.
– А что японцы делают с золошлаками?
– Золошлаки с низкой степенью экологической опасности захоранивают в Токийском заливе, насыпая новые острова-территории. У них за последние 20 лет было построено 26 экотехнопарков, где идет переработка отходов. Это очень полезный и интересный опыт.
– А инвесторов это интересует?
– Это очень важный вопрос. Нам хотелось бы, чтобы инвесторы с комплексными решениями приходили в эту отраслью. Инвесторы уже есть. К примеру, это компания «Лидер», которая сейчас заключает соглашения с регионами. С шестью из них соглашения они уже заключили, и в плане еще восемь. Есть еще ряд других крупных компаний. Очень важно, чтобы был оператор и была региональная программа, иначе инвестор может быть не обеспечен потоком мусора. Нужен комплексный подход к сбору, сортировке и переработке отходов. Это задача региональных властей и многие регионы ее понимают.
– А есть инновационные отечественные технологии по переработке отходов?
- Да, есть компании, которые разрабатывают, к примеру, очень перспективные пиролизные технологии. Пиролиз – это производство из отходов жидкого и твердого топлива. В мире эти установки активно используются и у нас это также будет востребовано. Подходов к переработке отходов много, главное, чтобы были системные решения. И очень важный момент – региональные власти должны в этой отрасли идти навстречу инвесторам.
Разумеется, регионы боятся роста тарифов. 89-й закон требует серьезных изменений, и наше министерство сейчас вышло с рядом предложений. У нас в тарифе почему-то пропала плата за обработку, хотя обработка это и есть утилизация. Другая проблема – экологический сбор, который уплачивают предприятия, как прописано в законе, должен идти не на ликвидацию свалок, а на создание российских мощностей по переработке.
|
.gif)
